«Я не был мальчиком в лосинах, но в школе меня все равно хейтили». Как мы провели день с солистом омского балета

"Вечерний Омск" от 7 февраля 2023
Автор: Татьяна Попова

7 февраля отмечается Международный день балета. Накануне праздника мы решили провести день с солистом балета Омского музыкального театра Александром ШЕВЕРОВЫМ. И узнали, что приходится терпеть танцующему мальчику от «реальных пацанов», почему после репетиции солист балета бежит за беляшами и как спасается спектакль, если артист сломал ногу прямо во время представления.

У артистов балета выходной только раз в неделю – понедельник. Все остальные дни заняты репетициями, спектаклями и… уроками. Уроки у балетных (так они себя называют) – это нечто вроде разминки, необходимой для разогревания мышц и отработки изящности движений. Не разогрев мышцы, можно получить травму даже на репетиции, а не отрабатывая ежедневно упражнения, потеряешь форму.

– Урок у нас начинается в 10 утра, некоторые приходят раньше, и я в том числе – стараюсь зайти в репетиционный класс хотя бы минут за 15 до начала урока, все промять, ножку завернуть. Мне тяжело, я же не из балетного училища, и у меня суставы не такие гибкие. У меня балетмейстерское образование, но я танцевал всю жизнь, и, когда сюда попал, постепенно стал участвовать во всех балетах. Не выгнали пока, – улыбается Александр.

Урок начинается с разминки. Потом упражнения у станка, а затем все то же самое на середине зала: работа над балансом – важная часть профессии артиста балета. Завершается разминка прыжками – тем самым восхитительным изобретением балетмейстеров, за которое мы так любим это искусство.

Урок длится 45 минут, потом артистам дается 15-минутный перерыв, и в 11 начинаются репетиции. Сегодня в графике, который висит тут же, на стене у репкласса, стоят «Опасные связи» – театр усиленно готовится к премьере мюзикла в постановке Глеба Матвейчука. Ежедневные репетиции обычно длятся до обеда: первый час артисты отрабатывают полностью, затем 15-минутный перерыв – и далее уходят на перерыв каждые 45 минут.

После репетиции мы спускаемся вниз на лифте.

– Кстати, никогда не мог понять, зачем в театре лифт, если тут всего четыре этажа. А когда работать начал, понял: наскачешься – и уже даже вниз по ступенькам спуститься сил нет. Все стоят, лифта ждут. Я, уже работая в театре, пытался ходить еще и в тренажерный зал, но с нашим ритмом работы совершенно нет ни сил, ни времени заниматься дополнительными физическими нагрузками. С обеда до вечера у нас обычно свободное время, чтобы отдохнуть к вечернему спектаклю, – рассказывает Александр. – Если у меня нет других дел, я просто еду домой, обедаю и падаю спать, потому что и морально, и физически устаешь. Бывает, на секунду приляжешь, думаешь наивно: «Полежу немного», – все равно в итоге до вечера спишь. Однажды я так чуть не проспал спектакль, было по студенческим временам.

Я учился на 2-м курсе и уже параллельно здесь работал на полставки. Как сейчас помню: в тот вечер был спектакль «Тысяча и одна ночь». Я после утренней репетиции уехал домой, тогда еще жил на Кордных. Подумал: «Пять минут полежу», – и заснул. Будильник перед этим поставил – но не на четыре, то есть 16 часов, а почему-то на 14. А 14-то уже прошло. В итоге меня в 16 никто не разбудил, я просыпаюсь: что-то мрачновато уже в комнате. Смотрю на время: полчаса до спектакля! Благо я на машине был, сел за руль – вжжух! Без десяти шесть был здесь, буквально влетел в костюм и без пяти уже был на сцене. Это, конечно, не совсем серьезно, – смеется артист. – У меня такое правило: за час до спектакля уже быть в театре. Так спокойнее.

Александр вспоминает еще один экстремальный случай – в тот раз, правда, никто не опоздал. Но случилось более значительное происшествие: прямо во время спектакля «Обнаженное танго» артист кордебалета, исполняя прыжок, неудачно приземлился и сломал ногу. На первом же номере. А он танцует во всех номерах.

– И в течение спектакля репетиторы успевают перестроить спектакль: нам за кулисами говорят, сколько пар и как стоят – благо там есть сольные сцены, когда кордебалет не танцует. Все сидят за столиками и как будто бы взаимодействуют, а на самом деле разговаривают: «Как мы сейчас будем спектакль танцевать». А потом перерыв между актами, и во время перерыва снова происходит работа по спасению спектакля. Для зрителя все нормально, он этого не заметил. А нам пришлось экстренно перестраиваться, – рассказывает Шеверов.

До начала вечернего спектакля еще есть время, и сегодня у Александра оно свободное – можно спокойно пообедать, а не бежать на вторую или третью работу. Солист Музыкального театра преподает современную хореографию в Образцовом ансамбле эстрадного танца «Сюрприз» и в вокальном ансамбле «Алина».

На обед артист отправляется домой. И никакой особенной диеты не соблюдает – может и тарелку борща дома съесть, если позволяет время, и магазинный беляш перехватить между репетициями, и плотно поужинать уже под ночь, после спектакля.

– В целом-то я, наедаясь на ночь, никогда особо не толстел, но вот с 7 по 17 января у нас после новогоднего марафона выдался длинный отдых, и такие праздники, что только знай – ешь да с горки катайся. Животик маленечко округлился, и я взял себя в руки, – смеется солист балета. – В обычное время ограничений в пище для поддержания формы не требуется: такая физнагрузка, что все калории сжигаются. Правда, я настолько люблю спать, что между поспать и поесть выберу первое, поэтому завтракаю очень редко: сегодня вот удалось чаю попить. Не люблю перед уроком есть, заниматься тогда некомфортно. А вот если между репетициями часиков в 11 какой-нибудь беляш съесть – это тема. В целом раза три за день для меня поесть – это нормально. Еще для поддержания организма время от времени употребляю витамины, протеины или спортивное питание.

Разговор за обедом ненавязчиво сворачивает к теме нелегкой судьбы «мальчика в лосинах». Дословно Александру этого испытать не довелось: балетного училища с обтягивающим трико в его жизни не было. Но насмешек сверстников все равно хлебнул сполна.

– Я хоть лосины на сцене не носил, но в школе меня гнобили – за то, что в принципе танцую. Я же на Кордных вырос, и школа такая была – «на районе». Там «нормальные пацаны» занимались либо футболом, либо карате, либо во дворе курили. Это были «достойные» занятия. А я ходил на эстрадные танцы, туда же, в «Сюрприз», где сейчас сам веду занятия. И за танцы получал издевки в спину. В целом в классе я всегда занимал лидерские позиции: и отличником старался быть, и командир класса, и в целом у меня с одноклассниками были всегда хорошие отношения. Подколы от ровесников чаще всего высказывались в спину: я один, иду мимо, и сидят эти курящие футболисты, и начинается…

Я из-за этого с психом бросал танцы несколько раз, мама делала вид, что спокойно к этому относится: «Да, бросаешь? Ну ладно, хорошо». Ушел спать. Лежу, реву в голос! Мама подходит: «Чего ты ревешь-то? Давай поговорим». – «Я не хочу бросать танцы-ы-ы!» – «Ты же сказал, что хочешь». – «Не хочу-у-у!» Пришло осознание: как это я теперь не буду в среду, пятницу и воскресенье ходить на свои любимые танцы? Я даже когда после школы подумывал поступать в другой город на техническую специальность, поймал себя на мысли, что я еще даже документы в институт не подал, а уже ищу, где буду в этом городе танцами заниматься. В итоге понял, что без танцев я не могу жить, а без технической специальности как-нибудь обойдусь. И пошел на балетмейстера.

Долгий перерыв и наша беседа подходят к концу, время возвращаться в театр и готовиться к вечернему спектаклю. В артистической приглушенный свет, ведь это, по словам Александра, «комната для релакса». Но полумрак не мешает гримироваться: перед каждым зеркалом у артистов стоят лампы, свет которых похож на театральный. Включив лампу, солист балета достает карандаш для глаз, палетку и кисти и начинает подводить глаза.

– Кто-то у нас любит ходить в гримерный цех, а я больше люблю краситься сам – жажда творчества, что ли. Сколько бы спектаклей ни было, я каждый раз фотографирую – и каждый раз немного по-разному выходит. Где-то что-то добавляю в гриме по велению души, – объясняет артист. – Сначала я вообще не умел краситься: первое время червячки черные под глазами нарисовал – и на сцену, причем масляным театральный гримом – жирненько так, он блестит. Ужас, конечно. Со временем начал уже понимать кое-что в гриме, и жена теперь даже спрашивает, как это я так красиво крашусь, – смеется. – Сейчас театральным гримом не пользуюсь, гримируюсь обычной косметикой. В магазине продавщицы не смотрят на меня странно, потому что покупать косметику я хожу с женой. Сам я, наверное, и не выберу без нее.

Грим, костюм, третий звонок – наступает самая трудная и самая прекрасная часть одного дня из жизни балетного артиста. Вечерний спектакль, после которого будут цветы, аплодисменты, похвалы и замечания от режиссера и репетиторов, обмен эмоциями с коллегами в гримерке – и через 15 минут после окончания спектакля, когда зрители еще берут из гардероба одежду, артисты уже покидают театр и разъезжаются по домам. А завтра в 10 снова в будут в театре, где начнется новый урок.

Источник: https://omskgazzeta.ru/rubrika/omichi/ja-ne-byl-malchikom-v-losinah-no-v...